Страшный доктор.
Взаимоотношения ребенка и медицины базируются на теоретической подготовке в семейных условиях. Наиболее распространенный учебник на эту тему – известная книга К.И. Чуковского Доктор Айболит. Гениальный доктор – идеал доктора в ребяческом восприятии: дает шоколадки, угощает гоголем-моголем, иногда ставит градусники. Трудные оперативные вмешательства, например, пришивание ножек зайке, выглядят весьма безобидно. Ничего плохого (ужасного и болезненного) доктор своим пациентам не делает, что вызывает в отношении Айболита повышенную любовь ребяческого народонаселения и патологическую зависть практических лекарей-педиатров.
Реальная жизнь – реальные хвори и реальные больницы – вносят свои коррективы. Милая сказочная теория уступает место практике. Большинство контактов с медициной – боль, страх, неудобства и иные малюсенькие и великие неприятности.
Постоянный вопрос – кто виноват? Почему ребенок и врач с трудом обретают взаимопонимание? Почему сплошь и рядом дети испытывают страх и антипатию по отношению к медицинским работникам? Почему доктор Айболит хороший, а наш врач Мария Ивановна плохая?
Ответы на поставленные вопросы имеют своей основой целый ряд беспристрастных и субъективных факторов. Вначале поговорим о факторах беспристрастных, о тех вещах, в отношении которых улучшить существующую ситуацию практически невероятно.
Итак, уже на этапе профилактики хворей (еще раз подчеркну – не лечения, а только профилактики) система наблюдения за ребенком предусматривает взятие клинического анализа крови, осмотры участкового педиатра и лекарей-профессионалов, а также профилактические прививки. Брать кровь безболезненно невероятно, прививки без уколов – мечта, ну разве что вакцина против полиомиелита приятное исключение. А осмотр отоларинголога, а ужасная темная комната в кабинете окулиста, а невропатолог с молотком в руках?
Что уж сказать о хворях! И без того плохо, а тут еще безграничные уколы, клизмы, заглядывания в рот, щупания живота, горькие лекарства и все время рядом со страхом, рядом с болью, рядом с запретами и ограничениями суетятся люди в белых халатах.
Субъективных факторов веско больше. И разговор о них будет, разумеется, более доскональный, ведь имеются вполне реальные возможности воздействия на существующее положение вещей.
Ключ к пониманию: в часто упомянутой нами системе врач-ребенок существует главнейшее промежуточное звено – родители и личика, приближенные к заключительным (дедушки-бабушки, дяди-тети, братья-сестры).
Безусловно явно, что до контакта с медициной исполняется внутрисемейная подготовка, а после контакта – вновь-таки внутрисемейный разбор полетов. Исходная концепция – вполне логична. Ну какому здравомыслящему родителю придет в голову сказать ребенку: сейчас мы пойдем в поликлинику, где тебе сделают больно. Человеку очень главно быть, или, по крайней мере, казаться превосходным, если не в собственных глазах, то уж наверняка в глазах окружающих.
Обозначенное общее управляло, применительно к собственным детям, повсеместно и неукоснительно выполняется. Плохим может быть кто угодно – неприятный дядя врач, нехорошая тетя, которая уколола пальчик – но никогда не могут быть плохими мама и папа.
Отсюда первая проблема – прямое противопоставление добросердечна (мамы, папы) и зла (лекарей и медсестер).
Вторая проблема в том, что, несмотря на все родительские попытки превосходными быть, быть превосходными не получается. Желая бы потому, что дурачить ребенка длинно не удается. Пообещали, что не больно и не ужасно, а было и больно и ужасно.
Третья проблема – проблема непосредственного контакта доктора и ребенка. Индивидуальный подход, нахождение общего языка, выявление и учет конкретных необыкновенностей характера – все это требует от доктора всего трех вещей: желания, умения и медли. На первый взгляд весьма парадоксальным выглядит тот факт, что при излишке умений и желаний, фактор медли оказывается решающим. Но это только на первый взгляд. Пробуйте найти общий язык, когда за дверью кабинета очередь, или когда в перспективе 20 вызовов на дом. Добросердечный дедушка профессор всегда лучше просто доктора, и не просто лучше, а лучше в три раза.
Почему? Да потому, что по отношению к раздельно взятому ребенку у него:
1) больше опыта;
2) больше знаний и
3) больше медли.
Банальная фраза время – деньги одинаково актуальна и в банковском деле и в здравоохранении. Сумма, которую зарабатывает врач в единицу медли настолько смехотворна, что даже мысль о необходимости в течение 20 минут убеждать Петю открыть рот тоже кажется забавной.
Еще одна проблема и вновь связанная с материальным благоденствием, как здравоохранения, так и народонаселения. Очень и очень многие болезненные и досадные методы терапии могут быть безусловно равноценно заменены приятными, безболезненными, но веско более дорогими вариантами лечения. Болезненные уколы антибиотиков в 70-80% случаев оказываются не нужными. Те же препараты можно назначать внутрь в виде сладостных микстур. Но стоимость этих препаратов (как управляло, импортных) нередко оказывается в 2-3 раза выше, чем лечение уколами.
Садистские процедуры, вроде банок и горчичников, распространенные, кстати, необыкновенно на территории былого СССР, по логике обязаны быть заменены разнородными физиопроцедурами, квалифицированным лекарственным массажем. Мы уже не разговариваем о стоматологии – уникальной области медицины, в которой доброта или, наоборот, страшность доктора напрямую зависят от кармана родителей пациента.
Особый разговор – необходимость уложить ребенка в клинику. Вот уж где есть чего побаиваться. То маму не пускают, то не разрешают есть любимые бананы, то кровь берут каждый день. А уколы? Какое бы место не недомогало до лечения, но через 2-3 дня священника недомогает гораздо сильнее. А причина всему – все те же люди в белых халатах.
Где же выход? Есть ли он вообще? Как все-таки добиться того, чтобы врач и ребенок были добросердечными друзьями? Позволим себе в этой связи некоторые советы.
Первый совет, который, наверное, и не совет вовсе, дотрагивается не столько родителей, детей и лекарей, сколько организаторов здравоохранения. Врач и для ребенка, и для родителей ребенка обязан быть своим, недалёким человеком. С которым общаются не только когда плохо, но и, желая бы иногда, в те дни, когда хорошо. В идеале доктора ребенку не государство обязано назначать (именно так и происходит, когда речь идет об участковом педиатре), а родители обязаны избирать.
Логично в этой связи, чтобы труд такого доктора оплачивался самими родителями, а не государством. Но это все теория: 90% всех ребяческих хворей – хвори инфекционные, а лечение инфекционных хворей в индивидуальном порядке законом воспрещено. Поэтому теоретически проблемы индивидуального подхода, доктора-друга, взаимосвязи умений, желаний, квалификации и оплаты труда вроде бы не трудно решить, желая бы для той доли народонаселения, которая может оплачивать услуги доктора.
Но практически это невероятно потому, что, пропагандируемый в заключительное время институт семейных лекарей, на самом деле получается полусемейным, поскольку врач – человек государственный (бюджетный), а означает бедный, ограниченный во медли и размышляющий о том, чем кормить собственных детей. Еще раз подчеркну: не государственным (приватным) семейный врач при существующих законах быть не может, потому, что имеет полное право врачевать язву желудка у папы, вегето-сосудистую дистонию у мамы, но не имеет никакого права врачевать ребенку понос, ветрянку или скарлатину.
Повсхлипывав по предлогу несовершенства законов и глобальной бедности, возвратимся к реалиям бытия. Итак, цели и задачи родителей, способы реализации.
Не только касательно медицины, но и в жизни вообще, следует добиваться того, чтобы слово надобно употреблялось редко, но при его употреблении выполнялось непременно. Педагогика кончается там, где вопли и вопли способны надобно изменить на не надобно.
Очень главно помнить о том, что антипатия ребенка к медицинским труженикам, мягко разговаривая, не способствует меньшей болезненности медицинских процедур. Осмотреть полость рта при любой хвори врач просто обязан, и он это сделает вне зависимости от того, захочет Маша раскрывать рот или нет. В заключительном случае будет больно и досадно.
Категорически нельзя врать! Ни про то, что будет не больно, ни про то, что в клинику не положат. Нельзя давать обещаний, которые могут оказаться невыполнимыми, а потом сваливать на докторов собственные педагогические огрехи (завтра я тебя из больницы заберу; я не могу тебя отобрать, врачиха не отпускает).
Ребенка в принципе лучше не запугивать, но одно дело пугать мифическими понятиями (бабушкой Ягой, дедом Бабаем, сереньким волчком который кусает за бочок и т.п.) и совсем иное – реально существующими явлениями. Со всей определенностью заявляю, что запугивание докторами, клиниками и уколами следует разглядывать как одну из наивеличайших педагогических глупостей. За образцами и цитатами далеко ходить не надобно: ешь, а то положим в больницу; если не будешь почивать, придется делать тебе уколы; сейчас вызовем доктора, тогда узнаешь, как маму не слушаться…
Разъяснительные беседы с детьми всегда обязаны подчеркивать тот факт, (кстати, вполне явный) что данный, пусть даже весьма неприятный и досадный вариант лечения, обусловлен именно хворью, а не желаниями доктора быть в свою очередь неприятным и неприятным.
Даже если Вы не считаете доктора добросердечным превосходным и нежным, не надобно ребенку об этом извещать. Категорически недопустимо осуждать и критически обговаривать медицинских тружеников в пребываньи детей. Нельзя заставить ребенка полюбить доктора, если подобной любви по отношению к доктору он не наблюдает со стороны иных членов семьи.
Берите на себя часть запретов, ограничений и требований – пусть необходимость постельного режима и глотания горькой таблетки, потребность в определенной (но нелюбимой еде) и визите в поликлинику исходят от Вас.
Постоянными ссылками на доктора, из-за которого все эти неприятности возникли, улучшить ситуацию вряд ли удастся. Но разлюбить родителей невероятно, а сформировать антипатию по отношению к доктору – очень легко.