Специфичность наружных впечатлений
Обычно процесс впечатления приводит к развитию особой наружней реакции, которая состоит в подходящей подготовке воспринимающего органа в смысле приспособления его к наружному раздражению и которую мы именуем наружней реакцией сосредоточения .
Так, световое впечатление вызывает поворот глаз и затем головы к источнику раздражения, знаменитую забаву зрачка, приспособление глаза и проч. Звуковое впечатление вызывает поворот головы и уха к источнику звука, сокращение мышцы стремени и т. п.
Впечатление от пахучих веществ вызывает сокращение мышц носа и губ с дыхательной инспирацией (внюхивание).
Далее впечатление от вкусовых веществ вызывает отведывающие и смакующие движения языка, губ, челюстей и пр.
Впечатление от прикосновения вызывает подходящее движение сердимой области тела, направленное к ощупыванию дотрагивающегося предмета. Более же резкие раздражения, например колющие, режущие и др., как и все вообще резкие наружные воздействия, действующие на разные воспринимающие органы, возбуждают общие оборонительные движения, клонящиеся к удалению доли тела или всего организма от сердящего орудия.
Кроме этих двигательных реакций в периферических воспринимающих органах, обязано иметь в виду еще сосудодвигательные и иные реакции, о которых здесь нет надобности распространяться подробнее.
Исследования, производившиеся у нас по методу сочетательных двигательных рефлексов, воспитываемых на составные раздражения (например, свет и звук), показывают, что и доли составного раздражения — раздельно свет или раздельно -звук — вызывают тот же рефлекс, как и само составное раздражение (Брони).
Если двигательные реакции во всех приведенных случаях представляются разными по месту своего развития и по характеру, то и самые впечатления, вызывающие эти реакции, обязаны быть неодинаковыми как по локализации, так и по своим физиологическим необыкновенностям. Отсюда и является необходимость распознавать световое, звуковое, летучее , пищевое и механическое впечатления .
Независимо от того, наблюдая реакцию при разных наружных раздражениях, действующих на данный орган, мы обретаем ее также не вполне одинаковою. Так, если мы действуем на глаз разными лучами спектра или отраженными лучами от разных предметов, мы получим неодинаковую реакцию со стороны зрачка и иных мышц, обслуживающих глаз.
Отсюда явно, что впечатления, вызванные при посредстве сетчатки разными световыми раздражениями, представляются неодинаковыми. Тем же маршрутом можно доказать, что и разного рода раздражения, действующие на улитку, кожные органы, сосочки языка и Шнейдерову оболочку, возбуждают неодинаковые двигательные реакции, а следовательно, и здесь процессы впечатления обязаны представлять знаменитые различия между собою.
Основная причина, в силу которой качественно разные раздражения производят неодинаковые впечатления, требует, окончательно, своего выяснения. Обязано при этом заметить, что те же явления в области субъективной психологии приводили к творению разнородных гипотез. Так, первоначально предполагали, что эти явления объясняются особым свойством каждого нерва, или его специфической энергией, отчего и самый факт получил название закона специфических энергий .
Но априорность такого взора сделалась явной с тех пор, как выяснилось, с одной стороны, что в строении отдельных сердитых волокон не существует никаких специальных различий и что сшивание разных по функции нервов дает в результате в знаменитых случаях более или менее полное возрожденье функций проведения. В силу этого стало складываться убеждение, что собственно нервы везде и всюду представляют собою индифферентные проводники, специфичность же окончательного эффекта может обусловливаться различием периферических и центральных окончаний. По этому разъясненью, выставленному Helmholtz ‘ eM , сердитый ток повсюду обязан быть один и тот же, но этот ток может производить самые разные эффекты, в зависимости от разного устройства периферических и центральных окончаний, к которым примыкает сердитый проводник.
Это воззрение также не может быть признано безукоризненным, так как, желая для разных воспринимающих органов мы имеем действительно неодинаковые по устройству периферические приборы, но в центральных областях мы уже не обретаем принципиального или, точнее выражаясь, качественного различия между теми областями, в которых заканчиваются приводы от периферических воспринимающих органов, если, окончательно, не признавать за таковое различие неодинаковость распределения и неодинаковость размеров и формы клеточных элементов мозговой кожуры.
С иной стороны, и индифферентность нервов как проводников не может быть признана безусловною, так как опыт показал, что лишь родственные друг другу нервы могут быть сшиваемы, тогда как нервы разного качества не срастаются друг с приятелем.
Далее знаменито, что механическое или электрическое раздражение таких специальных нервов, как зрительный или слуховой, возбуждает всегда специфические же впечатления.
Отсюда явно, что и проводники, передающие раздражение от воспринимающих органов к центрам, не могут быть признаны вполне индифферентными проводниками, как утверждали Helmholtz и W . Wundt . Они, явно, приноравливаются к проведению тех самых раздражений, которые являются обычными для данного органа и в конце концов приноравливаются к определенным колебаниям сердитого тока в такой мере, что уподобляются в этом отношении струне, дающей всегда при знаменитом натяжении одно и то же число колебаний.
Из всего вышеизложенного светло, что собственно причиной специфического характера впечатлений являются не центральные окончания, а периферические приборы, которые, оказываясь неодинаковыми по устройству в разных воспринимающих органах, являются в роли трансформаторов разных наружных энергий в сердитую энергию или сердитый ток, восходящий по нерву . Эти периферические приборы как трансформаторы наружных энергий и определяют знаменитый характер впечатлений в центрах, причем при разных наружных воздействиях они возбуждают сердитый ток неодинакового в знаменитых пределах ритма, благодаря чему и впечатления от воздействия на определенный воспринимающий орган в зависимости от разного рода раздражений оказываются не вполне одинаковыми.
Таким образом, в периферических приборах мы имеем такого рода трансформаторы, которые в знаменитых границах деянье наружных энергий приводят в один ритм сердитого колебания, в иных границах — в иной ритм сердитого колебания. При этом и самые нервы приноравливаются к колебаниям сердитого тока определенного рода, благодаря чему даже и по удалении воспринимающего органа раздражение самого нерва дает специфические впечатления, возбуждающие реакцию определенного качества.
Возникает теперь вопрос, в каких долях сердитой системы мы обязаны локализировать впечатление. В этом отношении, обращаясь прежде всего к анатомическим данным, мы’ уверяемся, что центростремительные проводники на пути к кожуре великих полушарий прерываются в тех или иных подкорковых ядрах, от которых отступают центробежные проводники к периферии, благодаря чему эти ядра являются центрами рефлекторных движений. Но происходит ли в них процесс впечатления, который завершается обязательным образом отложением следов, способных к оживлению?
Ответом служат подходящие эксперименты на животных. Если мы
произведем у животных перерезку под продолговатым мозгом, как это легко сделать условно лягушек, то оказывается, что, сердя кожную поверхность, мы можем получить весьма оживленные рефлексы с реакцией, приспособленной к наружным кожным раздражениям, но это еще не может служить доказательством в выгоду того, что дело идет здесь о таком процессе, который приводил бы к образованию следов, способных при знаменитых условиях к оживлению.
Далее, опыт показывает, что если мы положим каплю кислоты на боковую часть спины лягушки и затем отрежем подходящую лапку, которой она устремляется стереть кислоту, после чего помажем кислотой боковую часть спины иной стороны, то лягушка прежде всего стирает свежую кислоту имеющейся задней лапкой, а затем той же лапкой стирает и прежде помазанную область иной стороны спины. Здесь, явно, еще не исчезло воздействие прошлого раздражения на двигательную сферу лягушки, чем и объясняется этот знаменитый опыт.
У более высших животных мы можем удалить мозговые полушария целиком, оставляя сохраненными не только центры спинного мозга, но и все подкорковые образования головного мозга. Благодаря этому мы имеем у оперируемых таким образом животных чрезвычайно разнородные и трудные рефлекторные движения, которые могут быть вызваны при наружных воздействиях на разные воспринимающие органы, но в этих движениях мы еще не имеем фактов, которые бы разговаривали с несомненностью в выгоду того, что при этом вероятен процесс впечатления, приводящий к образованию следа, способного к оживлению.
Однако недавние исследования О. Kalischer ‘ a не оставляют сомнения в том, что для некоторых раздражений, например звуковых, процессы впечатления происходят в подкорковых образованиях. Для своих опытов автор дрессировал собак, приучая их кидаться на кусочки мяса только при определенном тоне (так именуемый Fresston ) и, против того, удерживаться при приятелем тоне ( Gegenton ). Оказалось, что животные с разрушенными обеими улитками, как и следовало ждать, не обнаруживали никакой реакции на упомянутые тоны. Но, если у животного удалялся так именуемый слуховой центр кожуры в области височной доли и в то же время подвергалась разрушению подходящая улитка, то животное реагировало как на Fresston , так и на Gegenton . To же происходило и при удалении обоих височных центров и даже при разрушении заднего четверохолмия, несмотря на то что животное обнаруживало глухоту для обычных звуков.
Отсюда следовало бы заключить, что у собак следы от тоновых раздражений сохраняются еще при удалении мозговых полушарий. Таким образом, если подтвердятся исследования Kalischer ‘ a , то по крайней мере для столь простых звуковых раздражений, как тоны, процесс впечатления, оставляющий следы, происходит в подкорковых мозговых областях. Надобно, однако, заметить, что эти исследования не избегли отрицаний, а потому природно нуждаются в новой проверке.
Другие физиологические исследования не оставляют сомнения в существовании особых корковых центров, о которых речь была выше и удаление которых приводит к прекращению процессов трудного впечатления.
Если мы удалим, например, у обезьяны область fis . calcarina , то отличительных для предметных впечатлений реакций, кроме сокращения зрачка, мы уже не имеем и животное прекращает руководиться своим органом зрения, желая простые световые впечатления еще не остаются для него без воздействия. То же самое, mutata mutandum , наблюдается и при удалении остальных из упомянутых ранее областей мозговой кожуры.
Равным образом и патологические наблюдения у людей не оставляют
сомнения в том, что процессы зрительного, слухового, кожного, вкусового и обонятельного впечатлений развиваются в подходящих областях мозговой кожуры.
Таким образом, не подлежит сомнению, что все более трудные процессы впечатления происходят в мозговой кожуре и именно в тех воспринимающихся корковых центрах, о которых речь была выше.