Фантазия в онтогенезе 1. Мир ребенка
Говоря о фантазии, мы подразумеваем, что превосходно отличаем друг от друга истиннее и ненастоящее, то, что есть в действительности, от того, что существует только в нашем воображении. До тех пор, пока у нас не появляется способность раз-
дичать это, ощущать разницу между существующим и несуществующим, нельзя сказать, что у нас имеются представления фантазии. Фантазия, по крайней мере феноменологически, подразумевает дифференциацию переживаний — действительность восприятия, данная в памяти действительность и действительность, подразумеваемая в фантазии, — все это обязано переживаться как различное; сказать о наличии представлений фантазии можно лишь после этого.
Ребенок до определенной возрастной ступени не способен к такой дифференциации различия действительности — его переживания подразумевают одну и ту же реальность в случаях восприятия, памяти или фантазии. Это значит, что ребенку зачастую все одинаково, представляет он нечто или воспринимает — и представленное, и воспринятое переживается им, как действительно данное. Подтверждением этого является тот факт, что ребенок переживает свои представления эйдетически.
Наряду с этим часто приключается, что ребенок переживает как данность желанное, то есть то, чего в действительности у него нет, но что он желал бы иметь.
Двухлетнему ребенку дали кусочек хлеба, однако без масла. Он брал нож, поводил им по хлебу, как бы намазывая маслом, а затем с довольным личиком заявив, что сейчас у него хлеб с маслом, с удовольствием начал есть (Скупин).
Известно, как обращается ребенок со своими игрушками: кукла для него человек, во всяком случае, он обращается с ней как с живым созданьем — действительность забавы и реальная действительность для него одно и то же.
Или желая бы сновидения. Всем знаменито, как часто дети просыпаются с вопим! Ребенок во сне потерял мяч и после пробуждения уверен, что это действительно случилось. В последующем положение несколько меняется, дети начинают распознавать действительность сновидения от реальности, желая и то и иное все еще остается для них одинаковым. По словам одного ребенка, если не дремлешь, сновидение остается в голове; а когда заснешь, оно выходит наружу (Вернер).
Особенно иллюстративным является следующее наблюдение: ребенка, описанного Мис-Шином, в двухлетнем возрасте попросили сказать, что такое молния. В ответ он закрыл глаза, нажал на них сильно рукой и заявил: Вот она какая. Этот пример со всей очевидностью свидетельствует, что для ребенка представление столь же реально, как и восприятие. Он уверен, что то, что существует для него, существует и для иных. Субъективная и беспристрастная реальность для него одно и то же.
Ребенок подобно относится и к действительности, данной в искусстве, которая также не отделена от реальной действительности: трехлетний ребенок какое-то время глядел на великую фотографию отца, а затем заявил: Попроси папу выйти из фотографии (Скупин).
Таким образом, в раннем ребяческом возрасте (до 6—7 лет) разное осознание модальностей действительности отсутствует. Для ребенка существует лишь одна действительность. Однако было бы ошибкой мыслить, что эта единственная действительность представляет собой реальную действительность, что все фактически являющееся нереальным он считает реальным, что все его представления имеют перцептивный характер. Нет, и ни одна из этих действительностей не есть для него то, чем для нас является реальная действительность. Будет правильнее сказать, что действительность ребенка — это диффузная действительность (Вернер), в которой одновременно даны элементы всех модальностей.