8.2. РАЗВЕДЕНИЕ
ЦЕЛЕБНЫХ РАСТЕНИЙ
Различные заболевания традиционно врачевали целебными
растениями. Считалось, что превосходнейшие из них произрастают на острове Крит,
поэтому римляне часто высылали туда собирателей трав. Кроме того, в Риме, как
и в Греции, лечебные растения выращивали в специальных садах. Римляне
занимались садоводством с особой любовью, у них впервые появились парники,
где молодые растения остерегались от мороза и освещались солнечными тучами
через слюдяные окна. В поэзии римлян длилась греческая традиция
посвящения хвалебных эпиграмм лечебным растениям. Вот как воспел сад с
целебными травками греческий поэт Луксорий:
Средь исполинских строений, вздымающих землю высоко,
Дивный находится сад; он и владельцу мил. .
Здесь из разных зёрен растут жизненосные травы;
Свойства лечебные их нам исцеленье несут.
Все здесь наука имеет для Феба с Асклепием, ясно
Здесь от недугов любых средство открыто тебе.
Я полагаю, что сад — это неба частица, где правят
Боги: ведь травкам дано самую смерть победить.
Историческая параллель:
Римские описания садов и огородов с целебными
растениями содержались в известных книгах — энциклопедиях. Часто эти
описания сопровождались рецептами из медицинских сочинений. Эта античная
традиция была продолжена в эпоху средневековья и Восстановления. Великую
знаменитость у современников получила поэма «Садик» (лат. «Hortulus») аббата
из Рейнхау Валафрида Страбона (IXв.), в которой были описаны целебные
растения, выращенные в монастырском саду. Вот фрагмент «Салернского кодекса
здоровья» (XIII в.), рассказывающий о выращивании целебных растений в
медицинской школе Салерно:
Умер зачем человек, что шалфея возделывал силу?
Видно, от смерти в садах никакого не найдёшь лекарства.
Нервы шалфей усиливает и рук унимает дрожаиъе,
И лихорадку изгнать даже острую он в состояньи.
Ты наги спаситель, шалфей, и помощник, природою данный.
На Руси в XVI столетии медицинская литература была
представлена в главном травниками, лечебниками и «вертоградами». Это
название стало нарицательным после того, как в 1534 г. была впервые
переведена с немецкого книга «Сад здоровья». Ее русское название «Прохладный
вертоград» подходит латинскому «Hortus amoenus» («Приятный сад»).
Жители античного мира оценивали ароматы целебных трав.
Например, считалось, что запах мяты поднимает настроение, возбуждает работу
идеи и способствует оживленной беседе. Римский писатель и историк Плиний
Старший непрерывно носил на голове венок из свежих листьев мяты. В Риме во
время торжественных пиров такие венки раздавали гостям, мятными листьями
натирали столы и обрызгивали залы мятной водой.
Известны исторически существовавшие сады, в которых
разводили растения для приготовления ядов. Этим прославился властитель Понта
Митридат Евпатор (II—I вв. до н.э.). Он непрерывно принимал маленькие порции
ядов, чтобы «приучить» к ним свой организм, поскольку побаивался отравления.
Римский писатель и историк Плутарх рассказывает о том, что пергамский король Аттал
(II в. до н.э.) выращивал в своем саду белену, чемерицу, болиголов, волчьи
ягоды и иные ядовитые растения, и также занимался изучением деяния их
соков.
Исторические параллели:
Привыкание к ядам, именуемое в современной токсикологии «митридатизмом»
по имени Митридата Евпатора, уже в глубокой древности было знаменито в странах
Древнего Востока, представление об этом явлении связано, например, с
производством лаковых изделий, которыми прославился Древний Китай. Лак был
известен в этой стране уже в XIII в. до н.э. Получают его, делая надрезы на
стволах лакового дерева, широко распространенного в Центральном Китае.
Это дерево очень ядовито, его свежий сок вызывает нарывы и
ожоги кожи. Традиционно
изготовление лаков было на Востоке семейным ремеслом и
передавалось от отца к сыну: если с детства постепенно привыкать к лаковым
испарениям, организм становится невосприимчивым к ним.
За несколько столетий до Митридата греческий философ и
ботаник Теофраст описал смешной случай, когда продавец целебных
растений, желая показать публике свою невосприимчивость к ядам, съел на
глазах у покупателей несколько ядовитых корешков. Однако пастух, который
находился в толпе созерцателей, посрамил продавца: он смог без всякого ущерба для
себя съесть целую вязку таких кореньев. Причина была в их сладостном вкусе,
привлекавшем пастухов, которые привыкли вдали от дома кормиться разными
кореньями. Непрерывно употребляя в еду эти растения в маленьких количествах,
они стали невосприимчивыми к яду.