О Значении речи в развитии общих сочетаний
Выше шла речь о том, какое главное средство представляет собою символизация следов с подмогою членораздельных звуков в развитии невро-психики вообще, не разговаривая уже о значении речи как орудия общения между людьми. Тем не менее достаточно распространенное воззренье, что развитие речи и сочетательная деятельность в форме так именуемого мышления идут рядом друг с ином , не может быть принято безусловно. Дело в том, что сочетание следов наружных раздражений вероятно и при неимении речи, как это мы имеем основание допустить по отношению к животным и как можно наблюдать у глухонемых от рождения. С иной стороны, мы знаем, что жесты и мимика в младенческом возрасте в веской мере восполняют недостаток речи.
Не подлежит, однако, сомнению, что членораздельная речь, состоящая из движений глотки, языка, мягкого нёба и губ, является главнейшим орудием более трудных сочетательных процессов, а также превосходнейшим выражением характера и направления сердито-психической деятельности.
Вышеуказанная способность соединения следов в общие сочетания является сравнительно поздним по медли процессом в развитии ребенка. Некоторые мыслят даже, что она появляется вместе со способностью разговаривать (Локк, Ромене). Однако иные приводят факты, доказы вающие, что эта способность в элементарном виде появляется раньше речи. Надобно, однако, заметить, что звуковые знаки речи ребенком усваиваются много раньше, чем появляется истинная речь, и эти знаки, без сомнения, оказывают существенную помощь в образовании общих сочетаний. Да и раньше этого у ребенка имеются простые звуки, жесты и мимика, представляющие ту элементарную речь, которая уже оказывает существенную помощь сочетательной деятельности. Вот почему мы полагаем, что примитивная символизация, раньше чем появится членораздельная речь, не может не оказывать своего воздействия на образование общих сочетаний.
Если глухонемые проявляют способность развивать общие сочетания, то не следует забывать, что они имеют также очень превосходно развитую речь жестов и мимики.
Точно так же и у животных нельзя отрицать образования общих сочетаний, но и здесь мы встречаемся с элементарным языком в форме звуков и мимических движений, которые служат как знаменитые знаки или символы, могущие играть существенную роль в развитии общих сочетаний. По крайней мере исключить эту возможность трудно.
Итак, если мы согласимся с Ргеуег’ом, что общие сочетания (понятия) у ребенка могут обнаруживаться в элементарных формах до развития речи, то, во всяком случае, это не исключает того положения, что общие соединяющие сочетания развиваются в связи с развитием первоначальной символической речи, а позднее под воздействием развития словесных звуковых следов, которые к тому же усваиваются в ребяческом возрасте много раньше двигательной речи.
Во всяком случае, общие сочетания находятся в столь узкой связи с развитием речи, что более трудные общие сочетания у человека не могут развиваться без содействия речи, как показывают наблюдения над глухонемыми. И у новорожденных общие сочетания развиваются в сравнительно позднем возрасте. Желая и есть указания, что у детей семи месяцев уже вероятны общие сочетания, но иные указания дают право мыслить, что даже ребенок семнадцати месяцев не мог расчленять вкусовые и обонятельные впечатления на свои составные элементы (Ргеуег).
Такие же общие сочетания, как величина и доброта, не доступны были и мальчику трех лет. Что дотрагивается, наконец, числовых сочетаний, то даже элементарные из них плохо усваиваются ребенком двух лет.
С иной стороны, из начатков речи, которая появляется обычно на второй год жизни ребенка, можно убедиться, что соединение маршрутом символизации у ребенка сначала посещает чрезвычайно обширным. Так, нап ример, мой ребенок, впервые увидел плавающего в воде рака, и затем все животные и предметы, плавающие в воде, даже простая плавающая по воде бумажка, объединялись им под названием рак.
Другой из моих детей словом мимо именовал кресла, стулья и вообще все, что давало возможность сидеть, только потому, что при попытках садиться ребенка на свое ребяческое кресло его обычно предуведомляли, чтобы он не сел мимо.