VI. МУДРОСТЬ МАХАЯНЫ
Кратко осветив некоторые основные учения буддизма, общие для Северной и Южной
школ, мы теперь перейдем к рассмотрению этих учений и подходящих им концепций
Махаяны, изложенных в текстах этого тома, уделяя больше внимания их философскому
содержанию для правильного понимания читателями.
А. СЕВЕРНЫЙ И ЮЖНЫЙ БУДДИЗМ
Однако нам нет необходимости вникать в трудную и все еще нерешенную проблему
будизма Махаяны, то есть ответить на вопрос, является она философским ответвлением
более древнего буддизма, как утверждают южные буддисты, или, как считают ее
ученые толкователи, является точным изложением более возвышенного и в некоторых
аспектах эзотерического учения, в которое Будда не мог посвящать воспитанников,
пока они не овладеют более простыми экзотерическими истинами, точную запись
которых представляет собой палийский Канон. По воззрению этих комментаторов,
Северный буддизм является лишь добавлением к учению южных буддистов, сходственно
тому, как Упанишады являются добавлением к Ведам.
Каким бы ни был ответ на этот спорный вопрос – и в будущем ученым предстоит
его решать,- определенно можно утверждать, что Махаяна создала систему для
буддизма в целом, логически и философски обосновав ее, наподобие того, что
Платон сделал для философии Сократа. Буддизм палийского Канона, разглядываемый
раздельно от учений Махаяны, содержит много непонятных долей и доктрин, настойчиво
требующих объяснений, которые, как необходимое добавленье к его учениям,
Большой Учитель, бесспорно, обязан был дать прежде, чем завещать эти учения
миру.
Поскольку все тексты, содержащиеся в этом томе, основаны на религиозных учениях
Северного буддизма, мы обязаны отыскивать в них изъясненья малопонятным учениям.
Делая так, мы не обязаны забывать, что Северная школа (Махаяна) считает палийский
Канон Южной школы полностью ортодоксальным, утверждая в то же время, что этот
Канон неполный, так как в нем только упоминаются, но не излагаются более трудные
учения Будды. Сходственным образом просвещенные христиане-гностики (которых нарекали
еретиками иные христиане, послушно принявшие догматы вселенских храмов),
по-видимому, принимали книги, которые сейчас сочиняют канонический Новый
Завет, заявляя в то же время, что кроме них существуют христианские эзотерические
писания, которые также подлинны и имеют великую ценность. И здесь снова можно
задать вопрос: "Кто же еретики?"
Эта проблема все еще не решена, по крайней мере для тех многих, кто не исповедует
официальное христианство, и можно немало сказать в охрану заявления гностиков
о том, что их религия есть эзотерическое христианство, которое часто
отвергалось храмами западной церкви. Махаяна как гностическая церковь буддизма
также может считаться еретической или ортодоксальной в зависимости от того,
откуда исходят эти суждения – от Южной или Северной школы.
Б. ОБ УМЕ И МАЙЕ
По воззрению самых влиятельных толкователей и комментаторов учений Махаяны
(Северного буддизма) -Ашвагхоши (I в. н. э.), Нагарджуны (II-III вв.), Асан-ги
и Васубандху (V в.) и затем Сюань-Цана (VII в.), Ум (или Сознание) – единственная
реальность. Желая Солнце одно, у него множество лучей. Также Ум, желая Он один,
Он проявляет себя в виде множества разумов. Макрокосм неотделим от микрокосмов.
Ни это Одно, ни Множество не могут существовать раздельно друг от друга. Эго,
или душа, как индивидуализированный, личностный аспект микрокосмического ума
(или сознания), иллюзорно. Оно – непросветленный, духовно непробужденный наблюдатель
явлений, иллюзорный личностный характер которого обусловлен его ощущеньем отделенности
и нескончаемым потоком чувственных впечатлений, получаемых им от контакта с
формами и наружным миром. Таким образом, явления обусловливают условное
существование эго, как и мира, который ложно воспринимается эго как наружный
и отдельный от него. Иными словами, эго и мир не имеют безусловного, или правильного,
существования, а только условное. Поэтому эго, или душа, не более реально,
чем отражение луны в воде. Это составленная из явлений тень, отбрасываемая
Реальностью, воспринимаемая непросветленным микрокосмическим разумом как нечто
постоянное и самосущее.
Порождающий идеи ум в его непросветленном состоянии, окружённый густой пеленой,
сотканной из явлений, не может проникнуть сквозь иллюзию сан-сары за пределы
этой пелены и увидеть блещущее Солнце Реальности. Он принимает следствия
за причины, феномены – за ноумены. На самом деле этот мираж, кажущийся сущностью
и реальностью, не имеет собственного существования. Это и есть учение об Иллюзии
(санскр. майя), занимающее такое главное место в философии Махаяны и во всех
текстах этого тома.
Применительно к физике учение о майе значит, что материя, желая и кажется
субстанцией, существует, как уже подозревает наша наука, как явления, как
манифестация изначальной энергии, образующей электрон, первоисточник которого
– Ум. Следовательно, материя является порождением идеи. Атомы, из которых
она состоит, и находящиеся в них электроны, реальны не больше каких-либо иных
явлений, так как материя, как и все явления, иллюзорны. Сансара, или наружный
мир, есть психофизическая сочиняющая ума. Материя, как мы ее разумеем, есть
кристаллизация энергии ума и, следовательно, продукт идеи.
В. О НЕПОСТОЯНСТВЕ
В буддизме получило развитие учение о непостоянстве вещей, в котором подчеркивается,
что одно явление возникает на мгновение и уступает место иному так же, как
одна мысль порождает иную. Как мы не можем уследить за превращением сметаны
в масло, мы так же не можем воспринимать постоянное изменение всех трудных
вещей. Самые плотные состояния материи, как и самые разреженные невидимые
газы никогда не остаются такими же, какими были мгновение назад. Также тело
человека, как и все предметы, пронизывает жизненная сила в виде постоянного
пульсирующего потока, психофизического по своей природе, производящего постоянные
структурные изменения. Также переменчиво эго, или душа, так как его условное
существование представляет собой неисчерпаемый ряд чувственных впечатлений,
возникающих на мгновение и тут же пропадающих, то есть просто поток постоянных
трансформаций.
Г. КОСМОС КАК МЫСЛЬ
Рябь и волны на поверхности постоянно текущего потока ощущений, творимые
ветром идеи, исходящей из разумов микрокосмов, есть индивидуализированные идеи,
которые появляются в виде объектов сходственно материализации, порождаемой визуализацией.
Иными словами, пользуясь терминологией Платона, Знание, существующее как идеи
в надмир-ном Уме, проявляется в феноменальном мире. Это то Знание, которое
правильно, а не то, которое является его отражением в природе.
Материализованные мыслеформы сливаются друг с приятелем, как капли воды в океане,
и в совокупности образуют наружный мир. Представленная в виде явлений подлинная
сущность всех вещей есть мысль, являющаяся ноуменами, Разумом. Следовательно,
Ум есть Космос. Для Просветленного это кажущийся дуализм, на самом деле не
существующий, ибо сансара и нирвана не две вещи, не связанные друг с приятелем,
а лишь два аспекта Единичного, которое является Всезнанием, Универсальной Мудростью.
Следовательно, как провозглашается в наших текстах, в этом оккультном смысле
сансара и нирвана нераздельны. Дуализм присутствует в явлениях, но не в сущности.
Или, как учит Асанга в своей "Ламкара-сутре": "В трансцендентном
нет различий между сансарой и нирваной.
Д. ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ
Осознание с поддержкою йоги правильной природы всего того, что имеет и условное
и реальное существование, есть Освобождение от Невежества. Это и есть состояние
Будды.
Все дуалистические представления, всякое ощущение отделенности одного микрокосма
от иного, Многих от Единичного обязаны быть искоренены. Личность обязана уступить
место надличному; всякие ограничения, связанные с понятием индивидуального,
души и эго, всякое чувство самости обязаны быть изжиты. Тогда очищенный с поддержкою
йоги ум, поднявшись в мир образцового, в состоянии, которое в наших текстах
называется подлинным, видит в экстазе находящуюся за покровом майи, за миражом
жизни, за Покрывалом Изиды Таковость, Пустоту, Источник явлений, Полноту Знания,
которая есть Дхармакая, или Священное Тело Истины Будд, слившихся в неописуемом
единстве.
Как благодаря Солнцу зреют злаки и плоды Земли, так и Просветленные, излучающие
на сансару свет большой любви и сострадания, вызывают рост и созревание бодхического
сознания, присутствующего во всех живых созданиях. Явно, такое же учение
передавалось в древнеегипетских и греческих мистериях с приношением посвященными
Священной Матери Изиде и Деметре созревшего колоса пшеницы, имеющего символическое
значение.
Е. О РЕАЛЬНОСТИ
В Безмятежном Состоянии, достигаемом с поддержкою йоги, в которой наставляют "Краткое
изложение Большого Символа" и "Шесть Учений", мудрец прибывает
к Правильному Знанию. Он достигает Знания в его изначальном неизменном аспекте,
то есть он постигает Реальность в ее правильной сущности как Недифференцированный
Абсолют, который величается Пустотой, так как Он, Несозданный и Нерожденный,
отделен от всех модификаций, от всех форм.
В этом состоянии Экстаза мудрец проникает в корень всех вещей. Он воспринимает
феномен в свете ноуменов, и в этом правильном состоянии для него не существуют
я и не-я, сансара и нирвана, но только существует Священное Всеединство.
Он поднялся над миром явлений и, вознесясь на Вершины, осознал ложность веры
в то, что эго и наружный мир, то есть субъект и объект, существуют раздельно
друг от друга или от Ума.
Следовательно, нирвана значит освобождение ума от порождаемых сансарой иллюзий
человеческого существования, достижение правильного знания, уход от личности,
эго, и победу над Миром. Именно поэтому просветленный величается Победителем.
К нему относятся эти восторженные слова Асанги: "Отныне его единственная
радость – приносить Просветление всем живущим.
Ж. БОЛЬШИЕ УЧИТЕЛИ МАХАЯНЫ
Помимо нашего короткого вводного обзора идеалистической философии Махаяны,
"Великого Пути", объясняемой в наших текстах, существует более полный,
сделанный Ашвагхошей в I в. н. э. в его примечательном трактате "Пробуждение
веры1, а затем в трудах Нагарджуны (II и III вв.), которому приписывается
первое систематическое экзотерическое изложение Учения о Пустоте (санскр.
Шуньята). После Ашвагхо-ши и Нагарджуны следует линия многих примечательных
учителей, таких, как Асанга (автор "Ламкара-сутры") и его брат Васубандху,
жившие в V в., которые разработали стройную систему метафизики Махаяны.
Силабхадра, наиболее почитаемый из учителей философии в Наланде, известном
буддийском университете Индии, передал мудрость Махаяны, когда ему было 106
лет, своему лучшему воспитаннику, китайскому ученому Сюань-Цзану. Это произошло
в 637 г., после того, как Сюань-Цзан совершил паломничество по стопам Будды,
побывав во многих местах Северной Индии. Он был с почетом принят Силаб-хадрой,
который, благодаря своей йогической проницательности, уже знал о той большой
роли, которую Сюань-Цзану суждено будет сыграть в распространении буддизма.
Вооружившись знаниями и имея с собой собрание из шестисот писаний о Махаяне
на санскрите, Сюань-Цзан северным маршрутом, через горные труднодоступные области,
возвратился в Китай, чтобы благове-ствовать о Святой Дхарме. И там, на отчизне,
уважаемый и почитаемый императором и народом, он провел многие счастливые
годы своей длинной богобоязненной жизни, трудясь над переводами на китайский
язык санскритских рукописей и проповедуя Учение Просветленного. Свет, который
засиял в Китайской империи благодаря Сюань-Цзану, вскоре был передан также
в Корею и Японию. В Тибет он был перенесен не только из Китая, но и из Индии,
а затем из Тибета в Монголию.
Иным большим гуру Наланды, после Силабхад-ры, был Шантидева, который пользовался
широкой знаменитостью среди буддистов в VII в. Его главнейший труд – системное
описание в двух трактатах "Шикша-самаччайя" и "Бодхичарьяватара"
повинностей и действий воплощенного Бодхисаттвы, который, сообразно его взору,
может быть как монахом, так и мирянином. Иерархия больших учителей школы Махаяны
продолжала существовать, не прерываясь, в Тибете, Монголии и Японии и в некоторых
монашеских орденах Китая существует и поныне.