II. ТИБЕТСКОЕ СТИХОСЛОЖЕНИЕ
В вопросе о тибетском стихосложении, возникающем при рассмотрении двух наших
рукописных текстов, обрисовывающих ритуал Чёд, которые составлены в главном
в стихотворной форме, мы сталкиваемся с трудностями по той причине, что эта
тема очень скудно освещалась за пределами Тибета, несмотря на то, что обширная
литература Тибета, как и Индии, состоит из поэтических творений. Лама
Казн Дава-Самдуп, который сам был немножко стихотворцем и, по-видимому, знал о тибетской
поэзии больше, чем
кто-нибудь иной из тибетских ученых нашего медли, сказавших по-английски,
сказал мне единожды, когда мы с ним обговаривали этот вопрос, что в отношении
метрики и построения стихотворных строк и строф тибетская поэзия имеет много
общего с европейской. В философской и религиозной поэзии Тибета так же, как
в древнегреческой, рифма, за маленьким исключением, отсутствует.
Однако, как примечает Чома де Кёрёш, тибетская поэзия и проза в целом малюсенько
различаются между собой и "поскольку отсутствует разделение гласных на короткие
и длинные, ударные и выделительные, нет и [истинной] поэтической стопы, включающей
короткие и длинные слоги".
"Хотя несколько поэтических творений (таких, как "Кавьядарша"
Данди) переведено тибетцами, метрические стопы, используемые в санскритском
стихосложении, не были сохранены в переводе. Несколько поэтических отрывков,
включенных в Ганд-жур и Данджур, и иные индийские оригинальные творенья
были переведены тибетцами белым стихом, обычно состоящим из четырех строк
по семь слогов в каждом. Но в молитвенных обращениях и формулах благословения,
помещенных в начале и конце некоторых творений, иногда встречается несколько
стихов или строф, состоящих из четырех строк с 9, 11, 13 и более слогами в
каждой строке". В качестве добавления к этому высказыванию лама Казн
Дава-Самдуп заметил, что есть и девятнадцатис-логовые стихи.
Тибетский текст о ритуале Чёд, по крайней мере в первой его доли (репродукция
которого предваряет Книгу V), ближе по структуре и метрике к поэзии, нежели
белый стих канонической литературы, о котором писал Чома де Кёрёш. Он состояит
из нерифмованных (белых) стихов и в некоторых чертах подсказывает шекспировский
и мильтоновский стих, которому классическая поэзия Греции и Рима служила образчиком.
Желая в этом тибетском тексте число стоп в стихе варьируется, между строфами
текста существует согласованность. Эту гармонию формы удалось передать в нашем
английском переводе "Танца пяти направлений", в котором, однако,
мы не пытались сохранить слоговую структуру оригинала. Цель состояла в том,
чтобы передать содержание текста буквально в той мере, в какой это совместимо
с нормами литературного английского языка, а не творить вымученную метрическую
имитацию.
В тибетском тексте преобладает белый стих из девяти слогов, то есть в стихе
содержится четыре с половиной стопы, а не пять, как в "Потерянном рае".
Но в обоих творениях ударение падает на второй, четвертый, шестой и восьмой
слоги, а в тибетском еще и на девятый, образующий усеченную стопу, тогда как
в "Потерянном рае" десятый слог ударный. Первая половина второй
строфы Чёд, которую мы здесь транскрибируем, представляет собой распространенный
тибетский белый стих:
Джиг-ме тул-шу чёд-паи нал-джор нгаи, Кхор-да ньям-пар гдал-ваи гонг-чёд кьи,
Даг-зин лха-даи тенг-ту дау-сиг дунг, Ньи-зин кхор-ваи нам-тог дул-ту лог.
Этот тип шлоки по-тибетски называется Канг-па-че-данг-нга-паи. Он представлен
семислоговым стихом в Книге III на с. 310. Переводы на английский язык нашего
иного манускрипта о Чёд, содержащиеся в Прибавлении, кажутся немножко более
недалёкими к прозе, по сопоставленью со стихами, содержащимися в главный доли
Книги V. Однако предпочтение было отдано этой форме стиха, поскольку она больше
подходит стихотворной форме оригинала, нежели проза.