§ 4. СТРОЕНИЕ ГЛАЗА И ЕГО РАБОТА
Глаз расположен в глазничной
впадине черепа. От костей глазничной впадины к наружной поверхности шаровидного
глазного яблока подходят мышцы, которые его поворачивают. В последующем мы
особо остановимся на работе этих мышц, поскольку, как будет показано, они
имеют самое прямое отношение к силе нашего зрения.
Органы, окружающие глаз,
предназначены Природой для того, чтобы защитить его от вредных воздействий
наружной среды. Волоски бровей отводят в стороны стекающую со лба жидкость
(чаще всего это капли пота), ресницы препятствуют попаданию в глаз порошинок.
Слезная железа, расположенная у наружного угла глаза, также принадлежит к
его защитным органам. Она выделяет слезу, которая все время смачивает поверхность
глазного яблока, не дает подсыхать живым клеткам наружного слоя глаза, согревает
его, смывает попадающие на глаз посторонние частицы, а затем стекает из внутреннего
угла глаза по слезному каналу в носовую полость.
Как же устроен глаз? Плотная
белочная оболочка (склера), покрывающая глаз снаружи, обороняет его
от механических и химических повреждений, от проникновения посторонних частиц
и микроорганизмов. В передней доли глаза оболочка эта переходит в прозрачную
роговицу, которая, сходственно застекленному окну, свободно пропускает
лучи света. Средняя — сосудистая оболочка пронизана густой сетью кровеносных
сосудов, которые снабжают глазное яблоко кровью. На внутренней поверхности
этой оболочки тонким слоем лежит украшающее вещество — черный пигмент, который
поглощает световые лучи. В передней доли глаза, против роговицы, сосудистая
оболочка переходит в радужную, которая может иметь разный цвет —
от ясно-голубого до черного. Он определяется количеством и составом содержащегося
в этой оболочке пигмента. Роговица и радужная оболочка не прилегают друг к
другу плотно. Между ними находится пространство, заполненное абсолютно прозрачной
жидкостью.
Роговица и прозрачная
жидкость пропускают световые лучи, которые попадают внутрь глазного яблока
через зрачок — отверстие, расположенное в середине радужной оболочки.
Стоит попасть внутрь глаза лучам ясного света, как происходит рефлекторное
сужение отверстия зрачка. При слабом же освещении зрачок, наоборот, расширяется.
Непосредственно за зрачком находится прозрачный хрусталик, имеющий
форму двояковыпуклой линзы и окруженный кольцевой, или, по-иному, цилиарной
мышцей. По суждению западной науки, способность кольцевой мышцы к сокращению
и расслаблению, с одной стороны, и естественная эластичность хрусталика — с иной,
являются основными условиями фокусировки в глазу. К этому вопросу мы еще возвратимся
в последующем, здесь же мимоходом отметим, что мы делим это убеждение наших
западных коллег только отчасти.
Пройдя сквозь хрусталик,
а затем через прозрачное, словно чистейший хрусталь, стекловидное тело,
которое наполняет собой всю внутреннюю часть глазного яблока, лучи света
попадают на внутреннюю, очень тонкую оболочку глаза — сетчатку. Сетчатка,
несмотря на то, что она крайне тонка (ведь толщина ее колеблется от !/зз см
до менее половины этой величины), имеет чрезвычайно трудное строение. Она
состоит из восьми слоев, из которых, как считается, только один связан с восприятием
зрительных образов. Этот слой состоит из мельчайших палочкообразных и колбочко-образных
клеток, отличающихся друг от друга формой и весьма неравномерно распределенных
по сетчатке. Эти световоспринимающие клетки величаются зрительными рецепторами.
В них под деяньем раздражения, вызываемого лучами света, возникает возбуждение,
которое проводится по отросткам нейронов, собирающимся в зрительный
нерв. По нему возбуждение попадает уже в головной мозг.
Расположенные в сетчатке
зрительные рецепторы делятся, как мы сказали, на две отличающиеся друг от
друга по строению и функциям группы — на так именуемые палочки и колбочки.
Палочки сердятся слабым сумеречным светом, но не владеют способностью
воспринимать цвет. Колбочки сердятся только ясным светом и способны воспринимать
цвета. Возникающие в рецепторах возбуждения передаются по центростремительным
нейронам, отростки которых в определенном участке сетчатки собираются, как
мы сказали, в зрительный нерв. Он проходит через все оболочки глазного яблока,
выходит из него и направляется к головному мозгу. В том месте, где зрительный
нерв выходит из сетчатки, в ней нет световоспринимающих клеток. Изображения
предметов, возникающие на этом участке, не воспринимаются нами. Поэтому он
и получил название слепое пятнышко.
В середине сетчатки, прямо
против зрачка, находится махонькое круглое возвышение — так нарекаемое желтое
пятнышко, представляющее собой скопление колбочек. Оттого наиболее ясно мы
видим те предметы, которые находятся прямо против зрачка. В центре этого пятнышка
вмещается фовеа — глубокая ямка более темного цвета. В центре ямки
нет ни одной палочки, а колбочки удлинены и узко прижаты друг к другу. Иные
слои в этом месте, наоборот, чрезвычайно тонки или вообще пропадают. За пределами
центра ямки колбочки становятся толще и реже встречаются, перемежаясь с палочками,
численность которых все подрастает по мере продвижения к краям сетчатки.
Способность желтого пятнышка
давать мозгу детальную информацию о осматриваемом предмете связана с очень
высокой концентрацией здесь световоспринимающих элементов, а также еще и с
тем, что каждая колбочка соединена со своим собственным индивидуальным нейроном.
Палочки такого индивидуального нейрона не имеют и принуждены группироваться
целыми скоплениями вокруг одной-единственной клетки.
Колбочки есть не только
в желтом пятнышке, но и в остальных участках центральной доли зрительного поля,
только здесь концентрация их веско ниже. А на периферии колбочек нет
вовсе. Там имеются только палочки — световоспринимающие элементы более высокой
чувствительности. Так как несколько палочек высылают свою информацию в одну
и ту же сердитую клетку, то в сумерки очень слабо возбужденные палочки общими
усилиями могут возбудить свой нейрон и глаз все-таки что-то увидит, тогда
как колбочки, которые адресуются лишь к своей собственной сердитой клетке,
в этом случае слабосильны. Именно незначительной задействованностью колбочек
при сумеречном свете объясняется то явление, что для человеческого глаза ночью
все кошки серы.
Таким образом, к подмоги
палочек мы прибегаем лишь в сумерках, когда колбочки становятся просто помехой.
Мы могли бы видеть ночью гораздо лучше, если бы не повадка фокусировать изображение
на желтом пятнышке — так именуемая центральная фиксация. Поэтому ночью
мы гораздо лучше видим предметы, изображение которых оказывается на боковых
участках сетчатки, а это происходит, когда мы не глядим прямо на предмет,
который желаем увидеть. Кстати сказать, для развития этого навыка служит упражнение
№ 3 V группы (§ 20).
Поскольку для ночного
зрения полностью или частично тщетен веский участок сетчатки — именно
тот, которым так обыкновенно и удобно пользоваться днем, то, чтобы хорошо видеть
ночью, нужно лишь тренировать при сумеречном свете периферийные участки, то
есть те, которые днем приносят нам малюсенько пользы.
Пойдем, однако, далее.
Рецепторы глаза воспринимают зрительные раздражения благодаря тому, что на
сетчатке возникают изображения видимых нами предметов. Как же это происходит?
Лучи от предметов, на которые направлен наш взгляд, проходят через роговицу,
жидкость, находящуюся между нею и радужной оболочкой, хрусталик и стекловидное
тело. В каждой из этих сред они изменяют свое направление — преломляются.
Этот процесс преломления световых лучей в оптической системе глаза нарекают
рефракцией. Но более точным было бы разуметь под рефракцией преломляющую
силу оптической системы глаза.
И тут мы, наконец, подошли
к достаточно деликатному вопросу, в котором наши взоры расходятся со воззреньем
ортодоксальной западной науки. Вопрос этот содержится в том, как происходит
процесс аккомодации, то есть приспособления глаза к видению на расстоянии.
Однако мы обязаны заранее предупредить читателя, что не собираемся обижать
здесь наихорошие чувства наших западных ученых коллег или вести с ними сколько-нибудь
развернутую полемику по вопросам затронутой области. Мы просто указываем на
то, что происходит, а заботу об уяснении истины целиком оставляем в ведении
наших западных друзей.
При рассматривании недалёких
предметов четкое их изображение может возникнуть на сетчатке только в том
случае, если преломление лучей в глазу будет великим, чем при рассматривании
отдаленных предметов. И большинство офтальмологов считают, что главное значение
для преломления света в глазу имеет хрусталик. Они полагают, что мы можем
видеть четко как предметы, которые находятся на сравнительно великом расстоянии
от нас, так и предметы, что расположены недалёко к нам, только потому, что двояковыпуклый
хрусталик благодаря окружающей его кольцевой мышце может изменять свою кривизну,
становиться более выпуклым или более плоским. Когда кольцевая мышца сжимает
хрусталик, то он, по их суждению, обязан увеличивать свою кривизну; а как только
мышца расслабляется, хрусталик, вследствие естественной эластичности, опять уплощается.
При рассматривании недалёких
к глазу предметов кольцевая мышца напрягается, а кривизна хрусталика увеличивается,
поэтому преломление лучей в глазу становится великим, и на сетчатке возникает
четкое изображение осматриваемого предмета.
Когда же мы вглядываемся
в отдаленные предметы, мышцы расслабляются, а хрусталик уплощается, благодаря
чему преломление лучей в нем становится меньшим. Вот почему при нормальном
зрении на сетчатке глаза во всех случаях обязано получаться четкое изображение
предметов.
Такова в общих чертах
точка зрения ортодоксальной офтальмологии. Мы так досконально остановились на
ней потому, что, желая бы отчасти, но она правосудна, и, чтобы идти дальше,
нам надобно было усвоить эту сравнительно простую точку зрения.
Однако в действительности
все обстоит гораздо труднее. Надобно сказать, что в западной науке теперь существует1
достаточно влиятельное направление, недалёкое по многим своим взорам к точке
зрения йогов (мы имеем в виду школу Бейтса), которое придерживается абсолютно
иного суждения на сей счет.
Эта школа считает, что
решающим фактором рефракции в глазу являются окружающие глазное яблоко прямые
и косые мышцы. По суждению этой школы, роль прямых и косых мышц не
исчерпывается тем только, что, сокращаясь, они поворачивают глазное яблоко,
дозволяя нам тем самым изменять направление взора и осматривать те или
иные из окружающих нас предметов.
Задачей этих мышц прежде
всего является изменение формы глазного яблока, которая по мере надобности
становится то вытянутой, то уплощенной в переднезадней оси, что и дозволяет
добиваться четкости изображения предметов на сетчатке в соответствии с расстоянием,
на которое они удалены от нашего глаза.
При таком понимании суждение
официальной западной офтальмологии, считающей, словно форма глазного яблока
неизменна, оказывается несостоятельным. Именно это суждение породило теорию,
которая пытается объяснить аномалии рефракции врожденной неправильностью формы
глазного яблока. Тем самым эта теория приписывает заслугу в аккомодации* необыкновенно
работе кольцевой мышцы и изменению хрусталиком своей кривизны. При этом врожденная
якобы удлиненность глазного яблока обязана быть причиной миопии, а укоро-ченность
– соответственно гиперметропии**. Однако поскольку форма глазного яблока
по мере надобности непрестанно меняется, то и эта теория точно так же, как
и породившее ее суждение, оказывается не заслуживающей внимания.
Хорошо знаменито, что после
удаления хрусталика из-за катаракты глаз нередко способен аккомодировать так
же, как и прежде. Сам по себе факт этот беспощадно перечеркивает рефракционную
теорию ортодоксов. Д-р Уильям Бейтс по этому предлогу пишет, что он наблюдал
множество сходственных случаев. Пациенты при этом не только читали шрифт диамант*
в своих очках для дали с расстояния 33, 26 и менее сантиметров (труднее всего
в таких случаях читать именно на очень махоньких расстояниях), но один пациент
мог это делать вообще без очков. При этом, как указывает д-р Бейтс, ретиноскоп**
во всех случаях показывал, что происходит реальная аккомодация и что исполняется
она не каким-нибудь замысловатым способом, какими догматики пытаются объяснить
этот неудобный для них феномен, а маршрутом точной подгонки трюка к подходящим
расстояниям. Поэтому вполне уместно разговаривать о силе прямых и косых мышц глаза,
с одной стороны, и о естественной эластичности глазного яблока — с иной.
Подводя итог нашему наброску
о преломлении световых лучей в глазу, мы скажем, что не делим категоричности
ни одной из противоборствующих на Западе сторон, поскольку такая категоричность
исключала бы правильность противоположной точки зрения. По нашему суждению,
каждая из этих двух теории правосудна, и их следует не противопоставлять,
а осматривать в согласье. Однако если деятельность прямых и косых мышц нужно
признать как определяющую в преломляющей силе глаза, то за хрусталиком и кольцевой
мышцей следует оставить лишь вспомогательную функцию полкоррекции. Такой подход,
думается, объяснит все противоречия и несообразности западных теорий, склонных
к лишней исключительности и соперничеству. Не надобно мыслить, словно Природа,
этот наибольший и совершеннейший конструктор, творит в своих машинах излишние
детали или станет терпеть их пребыванье, если они таковыми окажутся.
* Аккомодация
— приспособление глаза к видению на разных расстояниях.
** Гиперметропию
обычно, но ошибочно нарекают дальнозоркостью, а миопию — близорукостью,
хотя человек с такими нарушениями зрения не может видеть ни удаленные,
ни, соответственно, недалёкие предметы с той же четкостью, как видит их человек
со зрением здоровым.
*Шрифт
диамант — мельчайший размер используемого шрифта. Вышина литеры в шрифте диамант
сочиняет 1,5 мм для заглавной буквы и около 1 мм для строчной.
** Ретиноскоп
— инструмент, предназначенный для определения рефракции глаза. Выводы, сделанные
на основе ретиноскопии, абсолютно беспристрастны и ни в коей мере не зависят
от субъективных ощущений обследуемого.
В последующем мы, по мере
надобности, еще не раз будем возвращаться к этому пункту, а сейчас опять обратимся
к изображению, которое получается на сетчатке. Поскольку хрусталик представляет
собой двояковыпуклую линзу, то изображение предметов, возникающих на сетчатке,
в согласии с законами физики оказывается уменьшенным и перевернутым. Трудный
процесс восприятия зрительных раздражений, начатый в сетчатке, кончается
в зрительной зоне кожуры великих полушарий. Он исполняется благодаря зрительному
анализатору, который и проводит конечное различение раздражений. Именно
поэтому мы распознаём форму предметов, их окраску, величину, освещенность,
расположение, движение. Изображение предметов на сетчатке, перевернутое хрусталиком,
в головном мозге еще раз переворачивается до совпадения с их реальным расположением.
Это происходит вследствие воздействия разных психических причин, среди которых
определяющую роль играет взаимодействие возбуждений, поступающих в мозг ото
всех органов чувств.
Глаз, таким образом, просто
световоспринимающее устройство, вроде фотоаппарата или кинокамеры, «видит»
же только наш мозг. Это он складывает информацию, полученную от миллионов
светочувствительных клеток нашего глаза, в замысловатые картины; это здесь,
в мозге, «проявляются снимки», сделанные глазами. Именно тем, что видит не
глаз и слышит не ухо, а мозг, являющийся посредником нашей души, нашего собственного
«я» в грубом мире материи, объясняется то курьезное обстоятельство, что мы
так часто видим или слышим не то, что есть, а лишь то, что нам уже знаменито
или знакомо. Сколько раз каждый из нас ловил себя на том, что не приметил
какой-либо необыкновенности у предмета, десятки раз нами прежде виденного, пока
кто-то иной, знающий, не сказал нам о ней!