ОБ ОРГАНАХ ГОЛОСА
ГЛАВА I
516. Легкое, как мы сказали выше, является органом дыхания
и гласа. Почему же оно состоит из столь многочисленных долей, и они таковы,
какими мы их видим? Почему было превосходнее, чтобы их было ни больше, ни меньше и
чтобы они не отличались от фактически существующих теперь ни размером, ни
формой, ни плотностью, ни очертаниями? Все это мы изложим в истинной книге,
начиная, природно, с описания 517. долей легкого. Всякому понятно, что их
следует осматривать, вскрывая живые существа, и не размышлять, что какое-либо
изъясненье на словах может дать такое же представление о .всех необыкновенностях
легкого, как свидетельства органов чувств. Тем не менее не следует отрицаться
от устного описания его строения, чтобы напомнить его тем, кто раньше
занимался вскрытием, и дать предварительные изъяснения тем, кто безусловно с
ним незнаком.
ГДАВА 2
Легкое, как и печень, представляет собой сплетение очень
многочисленных сосудов, промежутки которых заполнены мягкой, как пух, тканью.
Из всех сосудов один начинается из левого желудочка сердца, иной — из
правого, третий — из глотки (pharynx). По пути все эти сосуды разделяются
одинаковым образом, сперва — на две ветви, потому что одна часть легкого находится
с правой стороны тела, а иная — с левой, причем эти доли разделены
толстыми перепонками [средостением.— В. Т.]. Затем каждая из этих ветвей в
свою очередь делится на две иные ветви, потому что в каждой доли легкого
существует две 518. доли. Таким образом, все эти четыре ветви каждого из
вышеназванных сосудов, многообразно разветвляясь, распределяются в четырех
долях легкого. Пятая махонькая доля, расположенная справа, в полости грудной
клетки, доля, служащая, как мы сказали, опорой и как бы подушкой для полой
вены, получает от сосудов, расходящихся в великой доле, с которой она
связана, махонькие ответвления, которыми сплошь пронизана ее ткань. Все доли
покрыты тонкой перепонкой [серозным покровом плевры.— В. Т.], получающей
несколько малюсеньких разветвлений нерва, опускающегося вдоль пищевода к
желудку. Такова природа легкого. Когда же мы разговаривали о правом желудочке
сердца, мы светло доказали, что было превосходнее, чтобы легочная вена^была
артериальной, а легочная артерия — венозной.
ГЛАВА III
Почему природа к этим двум сосудам добавила третий, идущий
от гортани (larynx), который одни называют трахеей, а иные —
бронхом. Об этом мы и собираемся сейчас рассказать, 519. но предварительно
опишем всю структуру легкого, чтобы сделать более понятным наше изъясненье.
Существует в теле животного простая несложная часть, о которой мы уже раньше
упоминали в книге «О руке». Она более твердая, чем все остальные доли и
мягче одной только кости, и почти все лекари именуют ее хрящом. Природа,
употребив великое количество этого хрящевого вещества для построения трахеи,
полностью выгнула его и придала ему форму точной окружности круга. Внешняя
поверхность, которую мы осязаем, выпуклая, внутренняя вогнутая. Затем,
прикладывая эти кольца одно на иное по длине шеи и заполнив, таким образом,
весь промежуток между глоткою и легким, она связала эти кольца сильными
перепончатыми вязками, безусловно схожими на те, которые связывают кольца
дровосека 68. Часть трахеи, которая должна была дотрагиваться пищевода,
лежащего под ней [т. е. сзади.— В. Т.], не состоит больше из хрящей [она
волокнисто-перепончатая.—В. Т.]. Кольцо не непрерывное и каждый хрящ подсказывает
очертание буквы сигмы. Вот почему, 520. думаю я, некоторые называют
их сигмообразными. Эти вязки, отличные от хрящей, круглые
вязки, и сами хрящи все одинаково покрыты изнутри иной оболочкой; она —
округлая и как бы покрывает их все наподобие смазки. Эта плотная и толстая
оболочка, имеющая прямые продольные волокна, является продолжением той
(помнится, я и раньше сказал об этом), которая выстилает весь рот, весь
пищевод изнутри и весь кишечный канал. Все доли с наружней стороны окружены
оболочкой, служащей как бы одеянием и покрышкой для всей трахеи. Такова
природа шейной трахеи, посредством которой живые существа вдыхают, затем выдыхают,
издают звуки и дуют. Как только она перешла за ключицы и вошла в полость
грудной клетки, она разделяется и направляется во все доли легкого,
распределяясь по всем частям вместе с сосудами, идущими из сердца. Тем не менее
она не утрачивает своей первоначальной природы, которую она имела наверху, и
нисколько не видоизменяется ни в одной из своих ветвей; 521. но эти ветви все
одинаково состоят из многочисленных сигмовидных хрящей, соединенных друг с
приятелем вязками, вплоть до заключительных долей легкого. Это — единственный сосуд
в легком, безусловно лишенный крови. Эрасистрат и иную гладкую артерию
считает сходственной этой, но он не прав, как мы часто на это указывали. В самом
деле, она содержит немалое количество парообразной легкой и чистой крови.
Трахея же безусловно лишена крови, во всяком случае при нормальном состоянии.
Если приключается разрыв, анастомоз или излияние какого-либо сосуда в легкое,
тогда и в эту артерию проникает некоторое количество крови, затрудняющее
дыхание, заграждая пути для проникновения воздуха; в таком случае животное
кашляет и кровь поступает в рот через глотку (pharynx).
ГЛАВА IV
Почему природа, вместо того чтобы сделать эту артерию
всецело хряще-видной или перепончатой, попеременно поместила один хрящ и одну
перепонку и почему эти 522. самые хрящи вместо того, чтобы быть непрерывными
кольцами, лишены каждый маленького сегмента, это я сейчас объясню. Прежде всего
я скажу, что орган гласа непременно требовал именно хрящей. В своем труде «О
голосе» я доказал, что не всякий удар воздуха способен вызвать звук, но что
необходимо знаменитое соотношение между субстанцией ударяемого тела и силой, с
которой в течение знаменитого интервала воздух мог бы противиться и не был
бы отброшен, побежденный при первом столкновении. Хрящ у живых существ имеет
это необходимое соотношение: более мягкие, чем он, тела за изъяном силы
ударяют по воздуху хладнокровным образом; тела же, более твердые,
отбрасывают воздух так сильно, что он встречает удар, как бы не ждя и не
противясь, а ускользая и рассеиваясь, творит впечатление, что он не
столько получил удар, сколько разошелся. Здесь не следует ждать наглядных
доказательств всего этого, как и какой-либо иной функции. Описав каждую из
523. функций раздельно, мы обращаемся теперь к заключительному описанию назначения
долей, что требует, как мы это установили с самого начала, предварительного
знакомства со всеми функциями. Хрящевой остов трахеи является предпочтительно
органом самого гласа. Она состояла бы из непрерывного хряща, нисколько не
нуждаясь ни в вязках, ни в оболочке, если бы не испытывала никаких
колебаний, когда живое существо вдыхает, выдувает или издает звук. Но теперь»
так как все эти функции требуют попеременного удлинения и суживания, а затем
укорачивания, в силу необходимости она не обязана была состоять только из
хрящевых веществ, неспособных ни расширяться, ни сокращаться, но получила еще
перепончатое вещество, чтобы свободно пристраиваться к вышеназванным
движениям. На самом деле, при вдохе вся грудная клетка расширяется; мы уже
разговаривали об этом в наших объяснениях о движении этого органа; затем, чтобы
заполнить все оставленное порожним пространство, она растягивает во всех
направлениях легкое; в это время перепончатые доли трахеи свободно
растягиваются и в ширину, и в длину, 524. в ширину — те, которые занимают
пространство, оставленное между концами сигмовидных хрящей, в длину — те,
которые объединяют самые хрящи. Ты можешь наглядно наблюдать это явление, на
уже мертвом животном, вдувая через трахею воздух в легкое, а затем сжимая его
и опорожняя. Ведь можно видеть, как объединяющие хрящи вязки, в то время как
вдутый воздух наполнил все легкое, растягиваются и отодвигают хрящи друг от
друга настолько, насколько их природа дозволяет им растягиваться; наоборот,
когда воздух выброшен, они слабнут, сокращаются, складываются вместе и
дозволяют хрящам обоюдно дотрагиваться друг друга. Вязки, занимающие промежуток
между краями сигмовидных хрящей, расширяются, натягиваясь благодаря вдуванию
воздуха, и становятся выпуклыми с наружней стороны; при выходе воздуха они
слабнут и спадаются внутрь. Отсюда светло вытекает, что попеременные
удлинения и сокращения трахеи вызываются частями объединяющими хрящи, и что
расширения и ослабления зависят 525. от вязок, дополняющих сигмовидное
кольцо каждого хряща.
ГЛАВА V
Итак, легкое располагает всем, чтобы быть одновременно
органом гласа и органом дыхания благодаря трахее, которая состоит из хрящей
как органов звука и объединяющих эти хрящи вязок как органов дыхания. Лучшим
доказательством того, что хрящевой остов является основным органом гласа,
пусть послужит для тебя гортань. Так величается орган (larynx), объединяющий
трахею с глоткой (pharynx), он располагается в области шеи, твердый на ощупь,
и поднимается при глотании. Что гортань является первым и главнейшим органом
гласа, это мы доказали в нашей работе «О происхожденьи голоса». Что она
целиком хрящевидная, не требует доказательства: это явный факт. В этой
работе мы также установили, что эта трахея возбуждает и подготавливает глас
в глотки ж что в тот момент, 526. когда он уже возник, он усиливается
благодаря небному своду, находящемуся спереди, чтобы отражать звук как некий
«эхейнон» 6Э, и язычку, выполняющему роль плектра 70. Кроме того, мы
доказали, что глас рождается не только вследствие простого выдоха, но что
выдувание является основной сущностью его происхожденья, что существует
разница между выдуванием и выдохом и в чем состоит эта разница; показали как
производится выдувание мышцами грудной клетки, а одинаковым образом, как оно
происходит и как возникает глас. В данный момент, как я уже сказал, моей
целью не является доказательство какого-либо из этих фактов. Исходя из того,
что это существует в действительности, я хочу доказать, что быдо невероятно
дать превосходнейшее строение доли, являющейся одновременно и органом дыхания, и
органом гласа. Истиннее рассмотрение назначения долей, природно, будет
свидетельствовать о том, что мы предварительно хорошо описали их функции.
Итак, мы установили в предшествующих наших работах, что глас подготовляется
трахеей в глотки, но что звук еще тут не окончен. Так вот, разговаривая, что хрящевидная
часть трахеи приготовляет глас, мы дали новое доказательство правильности
наших взоров, дотрагивающихся, 527. с одной стороны, глотки, осматриваемой
нами, как основной орган гласа, а с иной стороны, трахеи, хрящевидная часть
которой является органом гласа, а иная — органом дыхания. Явно, было
невероятно, чтобы орган, устроенный иначе, чем трахея, превосходнее исполнял эту
двойную функцию, чем он делает это теперь. На самом деле, она обязана была
непременно состоять из долей неподвижных и долей подвижных, так как в качестве
органа гласа она не могла ни расширяться, ни сокращаться. Для исполнения
этой функции ей требовалась великая неподвижность, чтобы она не испытывала
поочередно эту смену состояния; с иной стороны, в качестве органа
дыхания она не могла быть достаточно твердой, с тем чтобы модулировать звук,
так как основной его функцией было движение. Но так как теперь подвижные доли
чередуются с частями неподвижными, то глас производится неподвижными
частями, а дыхание — подвижными. Более того, неподвижные доли, привлекаемые
движением подвижных долей, двигаются вместе с ними: это последствие их
соединения. Итак, ввиду того что эта трахея является 528. специальной (idios)
долею легкого, она отсутствует у рыб, как и само легкое, так как, оживляя в
воде, эти животные не нуждаются в гласе. Для охлаждения теплой крови сердца,
— ведь рыбам необходимо дышать только ради этого,— природа создала жабры. Мы
уже раньше сказали несколько слов об их строении, и мы еще поговорим об этом более
умышленно и досконально в нашей работе «Об анатомии всех живых существ». Теперь
же, доказав, что все, что мы сказали в этом труде о назначении долей,
правильно и что иные работы о функциях согласуются друг с приятелем, мы
приступим к описанию иных долей легкого.
ГЛАВА VI
Мы сказали, что органом гласа является хрящевой остов, а
органом дыхания — перепончатые вязки, что трахея, будучи одновременно и
орудием дыхания и гласа,— что вытекает из соединения этих долей,— не могла
иметь более абсолютной структуры, так как 529. ни одна более твердая или
более мягкая ткань не породила бы превосходнее звука. Если бы эти доли были
скреплены иначе, чем в действительности, они не превосходнее исполняли бы движения в
ширину и в длину, расширяясь при вдохе и сокращаясь при выдохе. Разрушив,
предположим, любую из долей, ты одновременно с этим нарушишь и всю
деятельность. Если устранить хрящи, исчезнет и глас, так как ткань
перепонок, оболочек и всех сходственных мягких тканей схожа на влажный канат,
неспособный производить звук. Если, приблизительно, устранишь вязки, то
уничтожишь дыхание, поручая его неподвижным органам. Если отнимешь некоторые
из этих долей, храня остальные, деянье потеряет в силе столько, сколько
придавали ему изъятые доли. Ведь, если разрушишь вязки, объединяющие друг с
приятелем кольца, трахея утрачивает способность удлиняться, а если ее лишить вязки,
заполняющей порожнее пространство, оставленное неснлошным кольцом сигмообразных
хрящей, то она утрачивает способность расширяться.
ГЛАВА VII
Неужели природа, творя творенья высшего 530.
искусства, халатно отнеслась к обоюдному положению разных составных
долей, поместив с наружней стороны закругленную часть хрящей, а с
внутренней, чтобы сомкнуть кольца, остальные вязки, дополняющие остаток
окружности? Быстрее, не есть ли это доказательство все того же мастерства, что
она поместила сзади в том месте, где трахея обязана была дотрагиваться пищевода,
вязку, объединяющую хрящи, а спереди закрепила хрящевой остов как средство
охраны в случае столкновения с наружными телами, для того, чтобы пищевод не был
сжат твердыми хрящами, а трахея при столкновении своих более мягких долей с
наружными телами не была подвержена повреждениям. Действительно, так как
твердые доли находятся с передней стороны шеи, а мягкие доли соприкасаются
с пищеводом,— природа дала каждому органу примечательную охрану против
ранений: пищевод не мог быть ранен трахеей, а трахея — наружными телами.
Является ли это единственным превосходством, которое природа извлекла для
живых существ из положения хрящей трахеи? Или может быть, это 531. дает более
вескую выгоду при глотании пищи и жидкостей, принимаемых сразу в
великих количествах? Мне кажется, что она опять с великим мастерством
подготовила и это. Если бы все хрящи были непрерывными кольцами, то они не
только сжимали бы пищевод, тесня на его выпуклость, но веско
сузили бы проход при глотании пищи очень великого объема. При истинном
положении в таких случаях находящаяся в этом месте оболочка трахеи,
оттесняемая поглощаемой едой и подаваясь в оставленное хрящами свободное пространство,
дозволяет пищеводу предоставить для прохода пищи всю свою емкость. В таком
случае выпуклая часть хрящей, препятствуя растяжению пищевода, перегородила
бы великую часть его ширины и тем самым сузила бы проход для пищи. Если можно
было бы одновременно глотать и дышать, то это не только не принесло бы нам
никакой выгоды, но и сильно испортило бы, потому что выпуклость пищевода,
захватывая часть ширины трахеи 532. в той же мере сузила бы проход для
воздуха. Но теперь, так как акт дыхания происходит в одно время, а акт
глотания — в иное, то трахея и пищевод обоюдно уступают друг другу
пространство, занимамое их каналом, так что в краткое время через каждый из
этих проходов проходит большее количество вещества. Кроме того, округлая
форма проходов была великолепно устроена для того, чтобы вероятно большее
количество вещества проходило по вероятно меньшему каналу и для того, чтобы
эти проходы были наименее подвержены повреждениям. Ведь мы уже раньше
показали, что эта фигура наименее доступна повреждениям и что она самая
великая из всех тех, которые имеют одинаковый периметр. Если это так, то
величайшее количество вещества легче всего пройдет по наименьшим по объему
органам. Кроме того, как не восторгаться тем, что одна общая оболочка
объединяет друг с приятелем трахею и пищевод, а эти два канала соединяются с
полостью рта? В самом деле, мы показали, что эта оболочка немало подсобляет
глотанию в пищеводе, и что в трахее она изнутри выстилает хрящи и
приподнимает их вмете с глоткою к глотке, когда 533 животное глотает. Здесь
происходит безусловно то же, что в машине, нарекаемой журавлем; почему было
превосходнее, чтобы хрящи были выстланы сходственной оболочкой? Потому, что нередко сюда
обязана была попадать и из головы недоброкачественная жидкость, потому, что во
время заглатывания туда часто могли попадать отдельные капли жидкости, иногда
даже частички пищи, что вдох иногда втягивал едкий воздух, содержащий частицы
сажи, золы, угля или каких-либо иных ядовитых веществ, что во время кашля
часто отхаркивают едкий и вредный гной или какую-либо иную влагу — желтую
или черную желчь или соленую слизь, уже испортившиеся,—вещества, неминуемо
сердящие, разъедающие и изъязвляющие хрящи. Лекари же тебе скажут, если ты
сам не занимаешься медициной, что заболевания хрящей или совсем неизлечимы,
или с трудом поддаются лечению. Тебе не понадобятся их наставления по этому
предлогу, 534. если ты знаешь это по опыту. Что же дотрагивается оболочки,
выстилающей хрящи трахеи, то ее очень легко излечить и всякая зарождающаяся
там хворь легко проходит, если только часть этой оболочки, разъеденной
веской гнилью, полностью не обнажила хряща. В этом случае уже нелегко
излечить сходственное заболевание не из-за оболочки, но потому, что хворь дошла
до хряща. Это редкое явление сделалось бы частым, если бы, окончательно, хрящ с
самого начала был обнажен. Но почему эта оболочка одновременно и тонкая, и
плотная, и умеренно сухая? Или потому, что будучи более толстой, чем в
действительности, она не только не оказала бы никаких услуг, но веско
сократила бы емкость трахеи? Пористая не помешала бы протекающей по ее
поверхности влаге проникать в лежащие ниже хрящи, но сама, легко увлажняясь,
сделала бы глас хриплым. По этой же причине она умеренно сухая, ведь сухие
тела превосходнее звучат, чем влажные, так же как безусловно 535. сухие тела делают
звук менее чистым, чем тела умеренно сухие. При всяком сильном жаре,
когда доли, сочиняющие глотку и трахею, сильно пересохли, получаются
звуки, именуемые Гиппократом «резкими». Это имеет место у животных с очень
длинной шеей и сухими хрящами, как у журавлей. Так, Гомер написал по предлогу
этих птиц: «С резким воплем летят над потоками волн Океана» п. Также сухой
инструмент издает сходственного рода плохие звуки. При катарах и насморках глас
становится хриплым вследствие избыточной влажности. Предвидя все это, наш
демиург дал умеренную сухость оболочке, лежащей под хрящами, избегая как той,
так и иной крайности. Такова природа легочной артерии, состоящей из
бронхов. Лекари обычно так (bronchia) именовали ее хрящи, сходственно тому, как они
именуют бронхом (bronchon) всю трахею и ее верхний конец, 536. именуемый
также глоткою. Несколько далее мы скажем о строении этих органов.
ГЛАВА VIII
Тем, кто поверхностно исследует сходственные вопросы, может
казаться, после всего сказанного нами, что легкое имеет все, что ему нужно
благодаря одному органу, а именно трахее, при поддержки которой оно способно
издавать звуки, выдувать, выдыхать воздух и вдыхать его. Но если ты обратишь
внимание на то, что этот орган не имеет достаточно крови для кормленья, прежде
чем к нему не будут присоединены некоторые вены, и что сердце не извлекает
никакой выгоды из дыхания, прежде чем оно не будет соединено с ним иной
артерией, то ты поймешь, что природа соединила и сплела с трахеей иной вид
сосудов двоякого рода ’2, ты узнаешь также, что подвешенный сосуд не может,
не подвергаясь опасности оставаться разделенным, если своего рода мягкое и
губчатое вещество не помещено в интервалах раздвоения, чтобы наподобие
подушки заполнить пустоту, существующую между всеми сосудами, и служить
опорой и охраной их слабости 537. Ты увидишь также, что ткань легкого создана
мудро и дальновидно. Эта ткань приносит еще иную немалую выгоду, о
которой мы скажем несколько далее. Что гладкие артерии, которые обязаны
соединить с сердцем трахею, содержат, как мы уже не раз подтверждали, легкую,
чистую и наполненную испарением (atmodes) кровь и не являются органом только
дыхания, то и истинная книга представит тому значительные доказательства. В самом
деле, если эти артерии безусловно лишены крови, как и трахея — таково
предположение Эрасистрата,73 — то почему эта трахея не заканчивается
непосредственно у сердца? Почему также в трахею внедряются маленькие венозные
веточки, тогда как они не внедряются в гладкие артерии? Ведь, таким образом,
природа, ничего не делающая тщетно, как то признает сам Эрасистрат,
создала бы без всякой цели не только гладкие легочные артерии, но также вены:
первые (артерии), потому, что сердце, имея возможность непосредственно
соединиться с трахеей, не нуждалось бы в гладких артериях; а вторые (вены) потому,что,
сообразно с его взорами, оболочка трахеи и вообще 538. артерий всех долей
тела, представляя собой ткань, состоящую из вен, артерийи нервов, каждая как
таковая, насыщается содержащейся в ней веной — веной простой и признаваемой
только мысленно — и не нуждается в присоединении великой и трудной вены.
Итак, если левый желудочек содержит только пневму, сходственно трахее, если по
этой причине гладкие артерии тщетны для легкого и если ни одна артерия не
имеет необходимости иолучать свое кормленье из вены, то было бы мудро, чтобы
легкое состояло из одной только трахеи. Ведь, не разговаривая уже о иных доводах,
тот, кто пожелал бы оборонять Эрасистрата, проявил бы свою неосновательность,
разговаривая, что трахея, будучи составлена из хрящей, не может соединяться с
сердцем 74. В самом деле, как кольца трахеи связаны друг с приятелем
перепончатыми телами, так они могли бы быть соединены с сердцем таким же
способом. Почему же артерии в легком не однородны? Больше того, зачем нужны
ему вены? Эрасистрат не сумел бы ответить на эти вопросы. Также не может он
объяснить, почему оболочка артерии 539. сходственна венам, а оболочка вен —
артериям. Для нас же это вполне понятно. Рассуждения о назначении явно
свидетельствуют в выгоду наших наглядных учений о функциях. Так как все
остальные артерии животного организма, так же как левый желудочек сердца,
содержат в себе кровь и что только бронхи, лишенные крови, были прикреплены к
сердцу с подмогою гладких артерий, природа, не делающая ничего глупого,
неминуемо обязана была так соразмерить отверстия бронхов, чтобы они пропускали
только пар и воздух, а для крови и для всякого столь же густого вещества были
бы непроходимыми. Если при случайном раскрытии изменяется надлежащий
внутренний диаметр канала, часть крови из гладких артерий просачивается через
трахею, бронхи и тотчас же вызывает кашель и отхаркивание кровью. При
нормальном состоянии количество воздуха, поступающего из трахеи в гладкие
артерии, очень незначительно, ткань легкого редкая и наполнена воздухом, тем самым
свидетельствуя, что легкое было, явно, предназначено для переработки
воздуха, сходственно тому, как печень 540.— для переработки пищи. Ведь вполне
природно, что внешний воздух не сразу и не тотчас же служит для кормленья
заключенной в теле живого существа пневмы, но постепенно изменяясь, как и
питательные вещества, он со временем приобретает качества, свойственные
внутреннему воздуху, и что первоначальным органом этого превращения является
легочная ткань, точно так же, как ткань печени, как мы об этом уже разговаривали,
является началом видоизменения питательных веществ крови. Эрасистрат и там,
где следовало бы отметить свойственные или несвойственные пневме качества,
указывает, не знаю для чего, на ее легкость или густоту, изъясняя этим смерть
тех, кто гибнет или в Хароновых пещерах, или в домах, покрытых свежим слоем
извести, или от угольной пыли и тому сходственных материй, так как, по его
словам, воздух, вдыхаемый при таких обстоятельствах, не может присутствовать в
тело вследствие своей разреженности 75. Превосходнее было бы предположить, что если
в отношении к питательным веществам существует знаменитое качество, полезное в
сухих и свежих овощах, хлебе и иных сходственных продуктах, и вредное 541. в
кантариде76, морском зайце и иных сходственных животных, то существует также
качество воздуха, приспособленное и благосклонное тому, который заключен в
живом созданье и иное — неблагоприятное и вредное. Если бы Эрасистрат раз
навсегда понял эту мысль, он не осмелился бы сказать, что угольная пыль легче
чистого воздуха, когда, по воззренью всех, она, явно, тяжелее, но, размышляю я,
он поискал бы те доли, которые предназначены природой для его переработки и
поистине было бы крайне забавно, если человек не сумел ничего сказать о
происхожденьи крови и иных соков (chy-mos), требовать от него, чтобы он
простирал свои физиологические исследования до познания видоизменения и
переработки крови. Но по этому вопросу мы более досконально в приятелем месте
высказались против Эраси-страта. Впрочем, воздух, втянутый трахеей и бронхами
извне, подвергается в ткани легкого первой переработке, затем второй — в
сердце и в артериях, необыкновенно в сетчатом сплетении, и, наконец, наиболее
полной в полостях мозга, 542. где он окончательно становится пневмой. Полезна
ли эта психическая пневма? И почему, вполне признавая, что мы еще безусловно
точно не знаем ее, мы все-таки решаемся именовать ее так? Но здесь не место
обговаривать этот вопрос. Во-первых, мы напомним, что легочная ткань заполняет
пространство между разветвлениями сосудов и что она в то же время
перерабатывает поступивший внешний воздух. Мы повторим по предлогу вен,
внедряющихся в трахею, о которой мы недавно разговаривали, что эта артерия, будучи
безусловно лишена крови, непременно обязана иметь внедряющиеся в нее вены,
идущие из наружных долей. Во-вторых, если бы природа предугадала, что и в
гладких артериях не обязано быть крови, она непременно позаботилась бы об их
пропитании; в-третьих, было превосходнее, чтобы вена была артериальной, а артерия
венозной, как мы уже разговаривали раньше. После короткого упоминания всего этого
следовало бы перейти к одному из следующих вопросов, прибавив еще только то,
что природа в силу вышеназванных причин поместила трахею и бронхи между
гладкой артерией и веной 543. И в самом деле, она обязана была находиться по
соседству и с той и с иной, с гладкой артерией, потому, что трахея благодаря
ей дозволяет сердцу пользоваться выгодами дыхания, с веной,— потому, что она
нуждается в ней для кормленья. На этих основаниях она была помещена между ними.
Почему вена расположена сзади со стороны позвоночника, а артерия спереди?
Потому что было бы беспечно устранять от сердца артерию, имеющую тонкую и
слабую оболочку. Итак, природа с полным основанием делит этот сосуд:
выйдя из сердца, он тотчас же после его входа в легкое разделяется. Иной,
более сильный, сосуд она устремляет дальше, помещает его за артерией. Вот
причина этих размещений. Теперь пора перейти к следующим вопросам. Было
доказано, что оболочка вен обязана быть плотной, чтобы они не могли легко
сжиматься или расширяться и чтобы легкое насыщалось легкой и насыщенной парами
кровью, а не густой и мутной. Мы доказали двойную выгоду от неимения
сокращения и расширения, 544. с одной стороны, для того, чтобы вся грудная
клетка была всецело посвящена органам дыхания, с иной стороны, чтобы кровь
из этих заключительных мощью не возвращалась в сердце. Природа с великой
заботливостью предупредила эту опасность, о чем свидетельствуют перепончатые
клапаны. Кроме того, мы доказали, что оболочка артерий была создана тонкой,
чтобы через их стенки вероятно большее количество чистой по природе, легкой и
насыщенной парами крови могло питать легкое и чтобы пневма легко попадала в
сердце, которое ее всасывает. Если кто-либо захочет познакомиться с
доказательствами этих фактов, ему следует лишь внимательно прочесть
предыдущую книгу.
ГЛАВА IX
Пора приступить к остальным вопросам, подлежащим
рассмотрению, показав, что самым первым и самым основным назначением дыхания
является поддержание нормального природного тепла,— вот почему живые
существа безотлагательно гибнут, как только они прекращают охлаждаться,
перегреваясь, и что второе и менее главное назначение состоит в кормлении
животного духа; теперь следует дивиться тому, как природа расположила
легкое, приспособленное для этих функций, и для зарождения гласа. Заставив
все гладкие артерии сходиться в одном центре, — левом желудочке сердца, где
находится начало природного тепла, и снабжая, таким образом, сердце
средством постоянного охлаждения, она имеет право на наши хвалы. Если
сердце, сокращаясь, выталкивает все содержащиеся в нем сгоревшие и сажные
частички через самые артерии и в необыкновенности через великую артерию — аорту в
иные, и если природа мудро приняла все эти необходимые предосторожности,
чтобы не дать угаснуть сердечному теплу, заглушённому вредными остатками, то
воздадим ей похвалу. Если природа, создав мягкую, пористую и тонкую легочную
ткань для того, чтобы внешний воздух мог в ней перевариться ", дала
питательное вещество, приспособленное к животному духу, она по справедливости
заслуживает нашего удивления. Если, несмотря на то, что легкое оплетено тремя
сосудами — одной веной и двумя артериями — она, тем не менее, поместила в ней
трахею, 546. чтобы втягивать весь воздух и затем выталкивать его во время
разговора для того, чтобы мы могли сказать, не нуждаясь в частых вдохах, так
как каждого такого вдоха хватает надолго, она доблестна наших хвал, потому
что придумала для этого наилучший способ. Что дотрагивается меня, то я опишу этот
процесс и объясню его причину. Тебе же следует восхвалять виновника этих
изобретений, если ты не желаешь скупиться на правосудные хвалы. Что легкое
заполняет всю полость грудной клетки и что оно целиком расширяется или
сокращается, в зависимости от расширения или сокращения грудной клетки, тебе
знаменито из моих работ о движении этих двух органов. Ты также узнал там, что
во всех органах, которые, опорожняясь, тем самым втягивают более легкие
вещества, плотнее наполняют пустоту, чем тяжелые, и что органы быстрее
наполняются через широкие отверстия, чем через тесные. Ты также узнал, что для
всей трахеи и бронхов существует только одно великое отверстие, соприкасающееся
547. с глоткой, а иное — для гладких артерий, раскрывающееся в легкий
желудочек сердца, тогда как отверстие вен раскрывается в правый желудочек и
что через глотку в трахею втягиваются только воздух и только кровь из правого
желудочка в вены, а из левого—смесь воздуха и крови. Если ты это помнишь,
сопоставив все эти факты, то легко найдешь доказательство того, что нас
занимает. В самом деле, при расширении легкого прежде всего проникнет и
наполнит трахею и бронхи самая легкая материя, т. е. внешний воздух; затем из
левого желудочка сердца поступит смесь и заполнит гладкие артерии. В третью,
и заключительную, очередь поступит кровь. Пока трахея и бронхи не совсем
наполнились воздухом, ничто не может поступить ни в один из сосудов. Если это
так, то из сердца в гладкие артерии и вены поступит какая-либо материя,
только при одном условии: если еще расширится грудная клетка и трахея и
бронхи предварительно успеют вероятно больше растянуться. Но если грудная
клетка прекращает 548. расширяться, когда трахея и бронхи достигли величайшего
растяжения, гладкие артерии и вены не имеют уже больше медли для
растяжения. Ведь если легкое больше не расширяется, потому что не расширяется
грудная клетка, то и никакая из его долей не может расшириться. Итак, если,
как мы доказали, только расширение трахеи и бронхов вызывает величайшее
растяжение легкого, то, явно, легко доказать, что только они одни
наполняются воздухом при вдохе. Как это доказать? Бери труп животного,
вдунь в него воздух через гортань; ты наполнишь его трахею и бронхи и
увидишь, что легкое достигнет своего величайшего растяжения, в то время как
гладкие артерии и вены хранят свой минувший объем. Это подтверждает, что
природа дала (трахее и бронхам) возможность доводить легкое до величайшего
растяжения и что одним этим способом она принуждает внешний воздух во время
вдоха входить только в одни бронхи. Когда же воздух всасывается в сердце?
549. Светло, что это происходит во время расширения (диастолы) этого органа, а
во время сокращения (систолы) он оттуда выталкивается. Необходимо, чтобы
гладкие артерии подчинялись движениям сердца, а трахея подчинялась
движениям легкого. Мы часто указывали, что эти движения имеют два безусловно
разных начала, что движения сердца происходят не произвольно, а в силу физических
законов, а движения грудной клетки •— произвольно, в силу законов
психических. Но уже в предыдущей книге мы доказали, что превосходнее было, чтобы
дыхание зависело от нас и чтобы оно всегда покорялось воле живого существа.
Отсюда безусловно светло, что доли сердца и легкого свидетельствуют о
предвидении и в то же время о наивысшем искусстве демиурга. Я полагаю, что не
остается ни одного пункта, который не мог бы без моей поддержки быть усвоен тем,
кто помнит то, что я объяснял раньше о распределении нервов во всех долях. Он
узнает, почему для легкого, как и для сердца, печени, селезенки и почек, было
превосходнее получить очень незначительные нервы.
ГЛАВА X
550. Мы уже разговаривали о разделеньи легкого на доли. Достаточно
вспомнить по этому предлогу только основные факты. Прежде всего эти доли имеют
первое назначение, сходственное тому, которое имеют доли печени. В самом деле,
если эта заключительная более надежно охватывает желудок своими частями, как
пальцами, то то же делает легкое по отношению к сердцу. Затем, из двух долей,
находящихся в каждой из сторон грудной клетки, одна занимает верхнюю полость
грудной клетки над диафрагмой, а иная —• нижнюю часть. Пятая махонькая
долька, в виде треугольника, расположенная справа, была создана для полой
вены. Кроме того, благодаря дробленью на доли весь орган может легче
расширяться и сокращаться и в то же время менее подвержен повреждениям. В
самом деле, если бы все его доли сочиняли одно постоянное целое, то
вероятно, что одна из них пострадала бы при резких вдохах, когда легкое принуждено,
сразу расширяясь, заполнить всю полость грудной клетки. Дробление на доли более
пригодно, 551, чтобы легче заполнять углубления грудной клетки. Вот что мы
желали сказать о долях легкого.
ГЛАВА XI
Теперь следует осмотреть доли глотки. Это — тоже орган
дыхания. Она, как мы сказали выше, носит не только это название, но еще и
иное: головки бронха (bronchon), потому что бронхом именуют также трахею.
Гортань состоит из трех великих хрящей, не схожих на хрящи трахеи ни по
своей величине, ни по своей форме. Она приводится в движение мышцами, из
которых двенадцать относятся к ее собственной системе, а восемь связывают ее
с соседними частями. Самым великим хрящом тортани является передний хрящ,
который мы про